Скука, пронизывающая некоторые книги, идет им на пользу: критика, поднявшая свое копье, засыпает, не успев его метнуть.

Одиночество подобно запаху ядовитого растения: оно приятно, но одурманивает и со временем становится губительным для самых крепких людей.

Одиночество нельзя заполнить воспоминаниями, они только усугубляют его.

Меланхолия — не что иное, как безотчетное воспоминание.

Скука — слово, которым все писатели определяют чужой юмор и остроумие.

Грустить могут все...

Я никогда не встречал партнера столь общительного, как одиночество.

Тоска — это грусть без любви.

В одиночестве можно приобрести все, кроме характера.

Жизнь коротка, но скука растягивает ее.

Одиночество исчезает там, где есть поэзия.

Кто одинок, тот гибнет.

Одиночество — самый верный признак старости.

Хандра в конце концов становится привычкой, причем дурной.

Тайный источник юмора — не в радости, а в грусти; на небесах юмора нет.

Даже боль, порожденная тоской... менее невыносима, чем сама тоска.

Тоска — самое бесплодное из всех человеческих переживаний.

Скука — это болезнь, лекарство от которой — труд; наслаждение — это лишь некий паллиатив.

Уныние — это нравственная смерть.

Скука вошла в мир через лень.

Скука — болезнь счастливых; несчастные никогда не скучают, у них слишком много дел.

Сожаления ни к чему не ведут; предаваться им — значит тратить время нынешнее ради прошлого, которое больше нам не принадлежит.

Одиночество — ад заключен в этом слове.

Кто одинок, того звезда горит особняком.

Из всех видов страдания скука есть, конечно, страдание наименьшее, но все же она — страдание.

Скука — наш самый большой враг.

Способ нагнать скуку состоит в том, чтобы говорить решительно все.

У скуки нет лица.

Даже само честолюбие менее бесцеремонно с человеческой жизнью, чем скука; честолюбие охотно щеголяет своей снисходительностью, скука же кровожадна, как людоед.

Меланхолик глядит на прекрасное лицо, но видит только оскаленный череп.

Активные натуры редко бывают меланхолическими: активность и уныние трудно совместимы.